Идеологические поля Украины. Часть 1

Идейный вакуум в Украине заполняется саморефлексиями политических агентов относительно аспектов внутреннего развития на основе раскола

Идеологическое поле Украины остается невспаханным. Хотя текущая избирательная кампания продемонстрировала попытки возникновения элементов конкуренции идей, все же говорить о классическом противопоставлении смыслов и предложений, как оно и должно быть, нельзя. Партии абсолютно зависят либо от своего лидера, либо от того, кого они считают лидером. Причем выбор последнего осуществляется исходя из того, что голосуют прежде всего за выбранную личность. И если ее убрать, партии исчезнут сами собой.

Особенностью текущих выборов в Верховную Раду является минимизация их участников. Это существенный прогресс хотя бы потому, что на данный момент можно говорить об исчезновении клонов и сугубо технических проектов, ориентированных на уменьшение электоральных дивидендов основных политических игроков. Кроме того, если в 2006 г. они ориентировались преимущественно на остатки и доходы, полученные в период оранжевой «революции» и в «постреволюционный» период, то последующая «контрреволюция» обусловила необходимость структурной перестройки всего интеллектуального поля Украины, что невозможно сделать без реконверсии партийных программ. Очевидно также и то, что такая реконверсия должна была затронуть не только стабильно меняющиеся в зависимости от политической конъюнктуры лозунги, мессиджи, картинки, лексику и типаж лидеров. Фактически речь идет о начале процесса трансформации маркетинговых политических проектов в политические организации со всеми присущими ей атрибутами. Пока говорить о появлении партий как таковых рано, но можно надеяться, что еще 2-3 избирательные кампании – и они возникнут. Причем по классическому европейскому сценарию, который предполагает их распределение по линии «левые-правые», а не «продаваемые-покупаемые», как это происходило до недавнего времени.

Что касается самих идеологий, то их формирование в украинских условиях базировалось на нескольких факторах. Во-первых, в отличие от аналогичных европейских процессов, их авторство исходило не от требований социальных и профессиональных групп, а как раз от самих партий. То есть идеи спускались сверху и продавались на политическом рынке. «Включение народа» в политический, а тем более избирательный процесс осуществлялось искусственным образом сначала по принципу отхода от коммунистических идеалов, затем – по линии конфликта «власть-оппозиция». Причем альтернативные КПУ и провластным партиям и блокам проекты строились по тому же принципу, что и объекты их критики: какого-либо идейного различия между ними не предполагалось, а критика оппонентов основывалась на критике действий, а не идей. Вопрос о методологической дифференциации между «левыми», «центром» и «правыми» являлся попросту абсурдным, не говоря уже об их идентификации с либерализмом, консерватизмом, социал-демократией и т.п. Единственными идейными представителями украинского политикума, по существу, были националистические организации, которые с самого начала прочно заняли маргинальную нишу и потому не представляли никакого интереса для серьезных игроков. Во-вторых, все избирательные кампании, а соответственно, и действия политиков основывались не на решении внутренних проблем, а на геополитическом выборе, точнее говоря, на самопозиционировании сторонников европейской и пророссийской интеграции. Отсюда – возникновение резонансных вопросов о двуязычии, аспектах внутренней политики (европейский или российский образцы) и контроля над газотранспортной системой.

Постепенное нивелирование коммунистического сегмента украинского политического поля и диссонанс в понимании приоритетов внутренней политики, приведший к кризису 2004 г., на этих перевыборах приобрел несколько иную форму. Если идейный вакуум в посткоммунистической Украине остался, то он заполняется не классическими идеологическими массивами, а саморефлексиями политических агентов относительно аспектов внутреннего развития на основе возникшего раскола. Который, в свою очередь, основан на территориально-географическом принципе геополитического выбора: «Восток-Россия-Автократизм», с одной стороны и «Запад-Европа-Демократия», с другой. Ни о каких либеральных, консервативных, социал-демократических концептах речь здесь не идет.

Что касается партий, то идеологическая карта выглядит еще более просто. Так, согласно данным социологического исследования Центра исследования гражданского общества, проведенного в августе этого года, часть антиукраински настроенных избирателей, ранее голосовавших за КПУ, теперь выбирают ПР. То есть выбор коммунистов осуществлялся не потому, что они были сторонниками марксизма-леннизма, а потому, что предлагали союз с Россией. Потеря КПУ 20-процентной электоральной доли привела к росту популярности «регионалов». А отсюда иной вывод – уровень практической поддержки ПР таким образом составляет не более 10-12%, то есть столько, сколько и было у обычной украинской провластной партии. Соответственно, если ПР откажется от своей пророссийской риторики, а также приступит к созданию «широкой коалиции», то она мгновенно потеряет 65% своих сторонников – их голоса вернутся назад к КПУ. Аналогичным образом поступят и сторонники «НУ-НС» - 48% их голосов отойдут к БЮТ. То есть идеологической линейкой для украинских партий является не стандарт «левые-центр-правые», а внесистемная форма «Европа-Украина-Россия», непосредственно определяющая формат внутренней и внешней политики страны.

Следует уточнить, что устойчивый левый сегмент составляет порядка 16% избирателей (европейские левые), или традиционно левые – 35-39% взрослого населения (колеблющиеся между Европой и Россией). Как показало то же исследование, сторонников либеральных взглядов – 36%, но они также расколоты между «западниками» и «славянофилами», причем примерно в той же пропорции.

Третий аспект, который необходимо затронуть, - это разница между декларируемыми идеями на национальном и региональном уровнях. Если на национальном идейные «фишки» 1998-2006 гг. отошли на второй план, уступив место программам социально-экономического развития, то на региональном они продолжаются эксплуатироваться, причем только одной мегастороной украинского политикуума. Учитывая, что наиболее «точечное» восприятие идей осуществляется именно на региональном уровне (в Европе и в США – наоборот), то такую ситуацию можно рассматривать как тактический ход правительственной коалиции, направленный на поддержку ситуации национально-идейного раскола. Стратегически становится очевидным, что пока «Россия» будет оставаться для политических агентов доминирующим аспектом их идеологии, то ни о какой идейной трансформации партий не может идти и речи. «Россия» как идея абсорбирует стратегические планы игроков, превращая предложения и программы национального экономического развития в тактические схемы геополитического выбора.