Дело даже не в повальном обнищании населения в начале девяностых - ведь многие страны проходили и стадии подъема, и стадии кризиса - сколько в том, что общество и украинское государство не стали партнерами, а продолжают оставаться непримиримыми врагами.

 Первоначально украинское общество переживало стадию подъема, связанного с надеждой на перемены, от относительно легкого обретения независимости и наивного ожидания быстрого улучшения собственного благосостояния. После первых двух лет украинской государственности появилось и первое разочарование - катастрофическое падение уровня жизни на фоне появления небольшой группы сверхбогатых людей. Казалось, что страну отбросило в начало двадцатого века, с его диким капитализмом и жесткой гранью между богатыми и бедными. Средний класс, который с горем пополам существовал в СССР за счет тотальной уравниловки, перестал существовать как таковой. А именно средний класс является основой гражданского общества. Расцвет общественных организаций политических движений, СМИ и церковных концессий был ничем иным, как имитацией институтов гражданского общества, которые быстро поставили на служение себе различные политические и финансово-промышленные группы. Последней надеждой на качественное улучшение жизни стали досрочные президентские и парламентские выборы 1994 года. Однако и они подтвердили консенсус элиты о потребительском отношении к государственным ресурсам, а сами украинские граждане с тех пор стали называться электоратом. 

Второй этап общественной жизни Украины можно назвать периодом терпения. Поняв, что ожидать быстрых перемен не приходиться, социум, вспомнив старый советский лозунг о затянутых поясах, стал надеяться сам на себя. Так прошла первая трещина между государством и обществом. Чувствуя безнаказанность и апатию, власть продолжала игнорировать общественные запросы, ведя политику, которая, в конечном итоге, вела к росту протестных настроений в обществе. Первой попыткой гражданского общества высказать свое отношение к политико-финансовой элите, которое постепенно пробуждалось после «шока без терапии», стали события 2001 года, а именно акция «Украина без Кучмы». Конечно же, поводом к ним стал знаменитый кассетный скандал, но реально на тот момент это был своеобразный вызов существовавшей на тот момент общественно-политической системе. Однако в результате, благодаря постепенному подъему экономики и, соответственно, повышению социальных выплат и созданию новых рабочих мест элите при помощи мантр о стабильности удалось на 3 года если не заморозить, то снять социальное напряжение. 

Если в 2000-2001 гг. наиболее активной частью общества, что характерно для любой страны, была молодежь, то к приблизившимся в 2004 году президентским выборам и появления, как казалось на тот момент, альтернативы существующей системе занять активную позицию согласился малый и средний бизнес, значительная часть интеллигенции, менеджмент среднего звена, т.е. основа укрепляющегося среднего класса.

Когда власти это стало очевидным, была запущена технология раскола украинского общества. Однако независимо от того, кто и на каких майданах стоял в ноябре-декабре 2004 года, всех объединяло одно – новый виток ожидания перемен к лучшему. Те события выявили еще один существовавший латентный кризис украинского социума, а именно, кризис идентичности. Стало понятным, что несмотря на общее стремление украинских граждан жить в стране с европейским уровнем жизни, отношения между государством и обществом имеет свои ментальные и региональные отличия. Так, одним ближе либертаристская модель общественного развития, и, соответственно, западноевропейский цивилизационный выбор, а другим – патерналистская модель с евразийским цивилизационным выбором. Так произошел второй крупный раскол - уже не только между государством и социумом, но и в середине самого украинского социального организма.  

К трендам последнего времени следует также отнести, во-первых, постепенное осознание обществом, того, что эксплуатация тем, разъединяющих два берега Днепра, на фоне невыполненных обещаний и надежд (как показала досрочная киевская избирательная кампания) становится неактуальной. Во-вторых, социально-экономическая и геополитическая нестабильность делают больший запрос на «сильную» руку, как на Западе, так и на Востоке. И, в-третьих, общество снова стоит на развилке, за которой последует либо мощный социальный взрыв, либо мощная гражданская мобилизация для построения очередного коммунизма. 

В целом же, эти 17 лет были временем утраченных возможностей, потерянных надежд и разочарований. Вот это, наверное, и есть главным итогом независимости для украинского общества.