Во дворах, с грохотом и скрежетом, работали мусороуборочные машины, а на центральных улицах, работники ЖКХ щедро поливали асфальт, смывая с него остатки вчерашнего дня. Наступало серое, будничное утро, разбавленное весенней погодой и чуть пригревавшим солнышком. Город только отходил ото сна, а он так и не ложился...

Небрежной походкой он шел по знакомому Крещатику. Этим утром он прощался с городом, который так  любил и ненавидел  одновременно.  Тут было все: и взлеты и падения, был Майдан и сотни поклонников, готовых молится на него и его оранжевый галстук, тут случился его самый главный и самый страстный роман с политикой, так романтично начавшийся и так бездарно закончившийся...

Он прощался с этим городом и этой страной. Не будет больше рейтингов, выборов и бесконечный ссор с оппонентами, которые не давали ему спокойно наслаждаться своей должностью... Не будет бесчисленных родственников, оббивавших его пороги, журналистов, вежливо кланяющихся про встрече и кричавших что-то нецензурное  вслед его удаляющейся спине... Останутся только оранжевые флажки, потрепанные временем, старые плакаты и приставка «экс», создающая видимость уважения и статуса...

Он не любил политические игры, никогда не умел правильно рассчитывать ходы и устал от интриг  противников, но еще больше он боялся остаться наедине с собственными мыслями, от которых нельзя было спрятаться продуманным PRходом или внеочередными выборами. Мыслями о том, что он не оправдал надежд, как чужих, так и собственных, что упустил свой последний шанс в жизни войти в историю, как самый справедливый и демократический Президент, а так же о том, что Оранжевая Революция из идеала патриотизма, превратилась в повод для насмешек современников и несмываемое пятно в его, и без того, запятнанной репутации.

Остались только пчелы, Голодомор и вышиванка, подаренная старой гуцулкой в порыве всеобъемлющей любви к «новой» власти...

Он угрюмо шел по местам своей былой власти, понимая, что прощается с ними навсегда. Цвели каштаны и уже, как подарок к Дню Победы, распускалась яркая сирень. Он засмотрелся на эту красоту и не заметил, как поливающая машина обрызгала его с головы до ног, вместе с цветущими кустами. Сдержавшись и не ругнувшись, он лишь горько усмехнулся...

В этой стране всегда клеймили тех, кто пытался что-то изменить, но безрассудно жалели сорвавшихся в пропасть. Что ж, возможно и ему подадут руку помощи, когда он будет стремительно лететь вниз...

 И эта тлеющая надежда, помогла ему справиться с накатившим приступом ностальгии. Не раздумывая, он развернулся, снял мокрый пиджак и пошел к себе , собирать оставшиеся вещи.